P. S. Ваше Величество может быть уверенной во мне, что я ни подумаю ничего, ни сделаю ничего, что могло бы быть недостойно ее особы или ее правления.
IIВаше Величество, если Вы совершенно не желаете смерти человеку, который достаточно уже несчастен, имейте жалость ко мне и оставьте мне мое единственное утешение, Елизавету Романовну. Вы этим сделаете большое милосердие Вашего царствования; если же Ваше Величество пожелало бы меня видеть, то я был бы совершенно счастлив. Ваш нижайший слуга Петр.
IIIВаше Величество.
Я еще прошу меня, который Вашу волю исполнял во всем, отпустить в чужие края с теми, которые я Ваше Величество прежде просил, и надеюсь на Ваше великодушие, что Вы не оставите без пропитания.
Верный слуга Петр.
Алексей Григорьевич Орлов (1737–1807), русский военный и государственный деятель, генерал-аншеф с 1769 года, граф с 1762-го, сподвижник Екатерины II, брат ее фаворита, Григория Григорьевича Орлова. Из писем Алексея Орлова из Ропши:
IМатушка милостивая Государыня, здравствования вам мы все желаем несчетные годы. Мы теперь по отпуск сего письма и со всею командою благополучны, только урод наш очень занемог и схватила Его несчастная колика, и я опасен, чтоб он сегодняшнюю ночь не умер, а больше опасаюсь, чтоб не ожил. Первая опасность для того, что он все вздор говорит и нам это несколько весело, а другая опасность, что он действительно для нас всех опасен, для того что он иного так отзывается, хотя в прежнем состоянии быть.
В силу Именного вашего повеления я солдатам деньги на полгода отдал, тако ж и унтер-офицерам, кроме одного Потемкина вахмистра, для того что служил без жалованья. И солдаты некоторые сквозь слезы говорили про милость вашу, что они еще такова для вас не заслужили, за что б их так в короткое время награждать. При сем посылаю список вам всей команды, которая теперь здесь, а тысячи рублей, матушка, недостало и дополнил червонными, и у нас здесь было много смеха над гренадерами об червонных, когда оне у меня брали, иные просили для того, что не видывали, и опять их отдавали, думая, что они ничего не стоят. Посланный Чертков к вашему величеству обратно еще к нам не бывал, и для того я опоздал вас репортировать, а сие пишу во вторник, в девятом часу в половине.
По смерть ваш верный раб
Алексей Орлов.
IIМатушка наша, милостивая Государыня, не знаю, что теперь начать, боясь гнева от вашего величества, чтоб вы чего на нас неистового подумать не изволили и чтоб мы не были причиною смерти злодея вашего и всей России также и закона нашего, а теперь и тот приставленный к нему для услуги лакей Маслов занемог, а он сам теперь так болен, что не думаю, чтоб он дожил до вечера, и почти совсем уже в беспамятстве, о чем уже и вся команда здешняя знает и молит Бога, чтоб скорей с наших рук убрался, и оной же Маслов и посланный офицер может вашему величеству донесть, в каком он состоянии теперь, ежели вы обо мне усумниться изволите, писал сие раб ваш верный (подпись оторвана).
IIIМатушка милосердная Государыня! Как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему рабу; но как перед Богом скажу истину, Матушка! Готов идти на смерть; но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка – его нет на свете. Но никто его не думал, никак нам задумать поднять руки на Государя! Но, Государыня, свершилась беда. Он заспорил за столом с князем Федором, не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали; но все до единого виноваты, достойны казни. Помилуй меня, хоть для брата. Повинную тебе принес, и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее окончить. Свет не мил; прогневили тебя и погубили души навек.
Скорбный манифест о смерти Петра III:
Божиею милостию Мы, Екатерина Вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская, и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляем чрез сие всем верным подданным. В седьмой день после принятия Нашего Престола Всероссийского получили Мы известие, что бывший Император, Петр Третий, обыкновенным и прежде часто случавшимся ему припадком геморроидическим впал в прежестокую колику. Чего ради, не презирая долгу Нашего Христианского и заповеди Святой, которую Мы одолжены к соблюдению жизни ближнего своего, тотчас повелели отправить к нему все, что потребно было к предупреждению следств, из того приключения опасных в здравии его, и к скорому вспоможению врачеванием. Но, к крайнему нашему прискорбию и смущению сердца, вчерашнего вечера получили Мы другое, что он волею Всевышнего Бога скончался. Чего ради Мы повелели тело его привезти в монастырь Невский, для погребения в том же монастыре; а между тем всех верноподданных возбуждаем и увещеваем Нашим Императорским и Матерним словом, дабы, без злопамятствия всего прошедшего, с телом его последнее учинили прощание и о спасении души его усердные к Богу приносили молитвы. Сие бы нечаянное в смерти его Божие определение принимали за промысел Его Божественный, который Он велел, судьбами своими неисповедимыми, Нам, Престолу Нашему и всему Отечеству строить путем, Его только Святой воле известным. Дан в Санкт-Петербурге, месяца Июля 7 дня, 1762 года.
Георг Адольф Вильгельм фон Гельбиг; прибыл в Россию в 1787 году, провел в ней восемь лет, преимущественно в Петербурге, имел обширный круг общения и был лично знаком с Екатериной II как секретарь саксонского посольства. Из книги «Русские избранники» о Григории Орлове:
Фамилия Орловых не прусского происхождения, как утверждали; она принадлежит к стародворянским родам Русского государства. Нам, однако, неизвестно, объясняется ли ее происхождение маленьким городом Орловом при реке Вятке, Казанской губернии, или другими небольшими местечками Орловоми, или же оно было более знаменито.
По сведениям, сообщенным графом Алексеем Орловым, которые, быть может, ради определения ранга были составлены в слишком выгодном смысле, отец их, Григорий Орлов, занимал в царствование Петра I почти место подполковника стрелецкого войска; будучи 53 лет, он женился на девице Зиновьевой, девушке 16 лет, и прижил с ней девять сыновей. Четверо из них умерли, вероятно, детьми; но пятеро хорошо нам известны. Они носили имена: Ивана, Григория, Алексея, Федора и Владимира.
Три старших брата, из которых Григорий был вторым, вступили в Шляхетский кадетский корпус, где получили очень хорошее военное образование и особенно изучили главнейшие иностранные языки – немецкий и французский. Из корпуса Григорий вышел в гвардейский пехотный полк, но вскоре, вероятно по собственному желанию, был переведен в артиллерию. Он был красивейший мужчина, и это преимущество содействовало ему в приобретении места адъютанта при генерал-фельдцейхмейстере. В это время, вследствие открывшейся его связи с одной дамой, он имел неприятности и уже почти лишился было свободы, но это прошло ему пока благополучно. Григорий и его три брата, так как к ним присоединился уже и Федор, жили в полном согласии. Они продали довольно порядочное имение своего отца и проживали капитал, вращаясь всегда в веселом, но неизысканном обществе, ведя карточную игру и своими выходками заставляя говорить о себе и при дворе, и в городе. Благодаря такому образу жизни состояние их было прожито и на место его явились долги. Так как они скоро потеряли кредит, то положение четырех братьев стало довольно опасным, но их спасали ум и счастливая карточная игра.
